НАТАЛЬЯ ❖ ВОЛКОНСКАЯ

Девочка-антисобытие. Девочка-хокку. Во мне не хватает четвертой строки.
Ищу по наитию рецепт идеального мокко, готовить который всё не с руки.
Квадратная комната. Ноль фотографий. И снится сплошной Амстердам.
...а у Евы любовь на всю биографию. Звали его — Адам...

Девочка-сон. Аметистовый вымысел. Тот еще самурай.
...а Еву тошнит по ночам компромиссами. Ева не верит в рай...(с)

ЕСЛИ НЕ СПРОСИТЬ, НИКОГДА НЕ УЗНАЕШЬ.
ЕСЛИ ЗНАЕШЬ, НУЖНО ЛИШЬ СПРОСИТЬ.
в в е д е н и е.
ИМЯ, ФАМИЛИЯ. Наталья Волконская
ПРОЗВИЩА. Отсутствуют,  называют часто Натали, в частности Герхарт, но спокойно воспринимает и всевозможные формы – Наташа, Наташенька и так далее.
ПОЛ. Женский
ДАТА РОЖДЕНИЯ. 23.10.1948
РОД ЗАНЯТИЙ. Поёт в одном из небольших баров в Лондоне.
ФАКУЛЬТЕТ. Окончила Дурмстранг, 1966 год.
ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА. Волос единорога, кедр, 10 дюймов.
СТАТУС КРОВИ. Чистокровна.
ЛОЯЛЬНОСТЬ. Нейтралитет.
АРТЕФАКТЫ. Медальон округлой формы с парой драгоценных камней бирюзового цвета с фотографией семьи, изящное кольцо с семейной с изящно выгравированной фамилией, по преданию – оберег, передаётся по женской линии, но подтверждения защитных свойств не было.
ЖИВОТНОЕ. Сова.

СТРАННО, НАСКОЛЬКО БЛИЗОРУКИМ МОЖЕТ
СДЕЛАТЬ ТЕБЯ НЕВИДИМОСТЬ.
в н е ш н о с т ь.
ВОЛОСЫ. Каштановые.
ГЛАЗА. Карие.
РОСТ. 5’5”.
ВЕС. 114,6 фунтов.
ПРОТОТИП. Алисия Викандер.

ЧЕЛОВЕКА ОПРЕДЕЛЯЮТ НЕ ЗАЛОЖЕННЫЕ
В НЁМ КАЧЕСТВА, А ТОЛЬКО ЕГО ВЫБОР.
л и ч н о с т ь.
СИМПАТИИ. Солнце, цитрусовые, природа, книги, история, магия, Россия, запах после дождя, подснежник, ягоды, шоколад, весна, цветы, море, преданность, честность, свобода, лёгкий ветер, музыка, игра на фортепиано, пение, живопись, квиддич.
АНТИПАТИИ. Дождь, сырость, зима, однообразие, предательство, розы, полёты на мётлах, прорицания, даты, давление, ограничения, правила, гранаты, ливень, гроза, темнота, холод, одиночество, лицемерие, трусость.
ФОБИИ. Высота, потерять близких людей.
МЕЧТЫ. Жизнь долгая и счастливая, примирение с семьёй. Освоить метлу, побывать в России,  написать парочку своих песен, построить дом посреди поля пшеничного и наслаждаться солнцем и миром.
ПАТРОНУС. Лебедь.
ПРИВЫЧКИ. Когда волнуется, то обязательно что-то теребит в руках, в разговоре всегда стремится смотреть в глаза, утром всегда пыталась проводить час за фортепиано, если была такая возможность, дабы не терять навыки, да и просто наслаждалась этим. Начинает день с чая, так как любит поспать утром, и чувствует себя совершенно разбитой без кружки бодрящего напитка.
СПОСОБНОСТИ. В школе была хороша в Заклинаниях и Трансфигурации, после окончания Дурмстранга лишь улучшала умения в этой сфере и достигла значительных успехов. История Магии так и осталась увлечение в виде множества прочитанных книжек, а Полёты Натали так и не освоила. Продолжает испытывать стойкое недоверие к метле, но с восторгом смотрит квиддич, восторгаясь тем, что не может сама. Играет на фортепиано, прекрасно поёт. Живопись любит, но талант от матери не унаследовала.
ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА. Добрая, стойкая, свободолюбивая, спокойная, милосердная, терпеливая, сочувствующая, верная, внимательная, немного наивна.
ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА. Излишне упряма, принципиальна, иногда слишком своевольна и не замечает других точек зрения кроме своей, в ярости может быть жестока.
ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ.

Ты – самый настоящий борец. Из той категории людей, что никогда не сдаются, а когда отчаяние подкрадывается слишком близко – ты находишь силы в искусстве. Ты обладаешь невозможным упрямством, а потому если кто-либо попытается убедить тебя, то задачей это станет невероятно сложной. Пожалуй, ты стала истинной женщиной, которая в нужный момент может воспользоваться природным обаянием и обманчивой мягкостью. Но в тебе нет ни капли коварства, ты слишком добра и мягка сердцем для подобного. Ты тот первый цветок весны, что всем приносит надежду –  подснежник. Стойкий и терпеливый, он пробивает дорогу через холодный снег, расцветая первым. Ты – надежда, которая не сдаётся никогда, как бы тяжело и плохо не было. Боль от предательств и неизлечимость болезни оказались не в силах убить твою веру. Ты – нежность, которая всегда заботится о близких, боясь задеть их чувства. Ты – оплот спокойствия, но и в море бывают бури, которые обычно появляются после долгого штиля. И если пробудить в тебе ярость, то ты сметаешь всё на своём пути. Ты – вулкан. Он спокоен и безопасен веками, твёрд и нерушим, а затем неожиданно разрушает огромнейшие площади. В злости ты теряешь контроль над своими словами, а природная внимательность позволяет сделать максимально тонкие и болезненные удары по чувствам противника. Ты не лишена сожалений, и признаёшь свои ошибки, но неохотно. Ты свободолюбива и принципиальна, а потому долго не выдерживаешь давления, стараясь любыми способами изменить ситуацию в свою пользу. Ты сама порой не замечаешь, что твой взгляд на мир затуманен, ведь всегда относишься к людям слишком снисходительно, замечая положительные стороны и часто додумывая самостоятельно причины их поступков. Ты – человек, а значит подвержена сомнениям. Узнав о болезни, ты множество раз боролась с отчаянием, и каждый раз выходила победителем. Внутри тебя горит огонь, и он всегда служит тебе компасом в темнейшие ночи. Люди называют это силой воли, священники – верой, а для тебя это солнце. Ты обожаешь его тепло и свет, и потому любишь проводить время на природе. В такие моменты ты снова маленькая девочка Наташа, которая с восторгом носилась по огромному полю в солнечный день. Твоя память сохранила лишь редкие воспоминания, что вызывали сильные эмоции, и это – одно из них. Так безгранично счастлива ты больше не была. С возрастом становилась всё более сдержанной, а потому редко так откровенно выражала свои эмоции. Но всевозможные правила не смогли заставить тебя отказаться от улыбки, которая во все времена часто освещала твоё личико.  Ты так любишь всё усложнять, со своим трогательным желанием защитить тех, кого любишь. Твоим спасением мог бы стать чудесный мир иллюзий, в котором ты доверилась судьбе. Ты не готова плыть по течению, ты строишь свою жизнь своими руками, принимая реальность такой, какая она есть, с холодной решительностью смотря в будущее. Но маленькая наивная девочка с пшеничного поля всё ещё продолжает надеяться, наивно веря в чудо и счастливый конец. Ты глупая в своём упрямстве, ведь не позволяешь признаться в этом даже себе. Ты не веришь в чудо, но безумно его ждёшь, как когда-то письма из Хогвартса. Ты стремишься успеть сделать всё, о чём мечтала, но время утекает сквозь пальцы, а тело слабеет. Твоя мечта проста  и прозаична – ты хочешь жить, изменить все ошибки юности и подарить миру детей. Ты хочешь стать птицей-фениксом, которая восстанет из пепла. Ты мечтаешь о крыльях и прекрасном мире без войны, но она преследует тебя каждый день. Утро – новый бой с болезнью за право жить. Ты не привыкла сдаваться. И не сделаешь этого. Никогда. До самого последнего дня. Каким бы близким или далёким он ни был.

КАЖДАЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ РАВНОЦЕННА
ДРУГОЙ И ДОСТОЙНА СПАСЕНИЯ.
и с т о р и я.
МЕСТО РОЖДЕНИЯ. Австрия.
ОТЕЦ. Николай Орлов, 60 лет, владелец лавки артефактов в Австрии.
МАТЬ. Александра Волконская, 57 лет, безработная.
РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ. Родственники в Австрии либо уже в очень преклонном возрасте, либо остались лишь дети, с которыми Натали лично не имела случая познакомиться. Также оставались родственники в России, но их имена известны лишь родителям. Наталья связь не поддерживает ни с кем из них.
СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ. Влюблена в Герхарта Остхоффа, но дабы сохранить ему жизнь, скрывается в Англии.
ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ.

Война. Она была спутницей жизни Натальи ещё даже до рождения девочки. Вторая Мировая, а для семьи Волконских – Великая Отечественная заставила их незадолго до блокады Ленинграда бежать, а точнее трансгрессировать, взяв только самые нужные вещи. Начать новую жизнь они попробовали в Швейцарии, выбрав её как страну, сохраняющую нейтралитет в войне. Знание немецкого и английского позволило им достаточно достойно прожить там пару лет, но затем было принято решение переехать в Австрию. Николай был человеком приземленным, который редко думал о морали и высоких целях, но вполне неплохо вёл дела семейные. Как так вышло, что свою жизнь Александра Волконская связала именно с ним? Во всём виновата любовь, как бы банально это не звучало. Девушка встретила его через пару лет после окончания школы на одном из праздников в Ленинграде. Прямолинейный и вместе с тем обаятельный, когда это требовалось, он с лёгкостью покорил Волконскую, навсегда превратившись в героя её романов. В Австрии их довольно радушно встретили родственники, перебравшиеся туда почти сразу после прихода советской власти. Николай довольно быстро справился и с работой – вскоре лавка артефактов процветала. Александра не работала, она была личностью творческой, прекрасно играла на фортепиано и даже писала свои картины, правда редко решалась показать их кому-либо, кроме близких. Единственным разногласием в семье было отсутствие ребёнка. Неизвестно что было причиной, или кто, но Наталья родилась довольно поздно, в 1948 году. Ребёнком она была долгожданным, вниманием родителей обделена не была. Вот только в понимании отца это было весьма спорная любовь, ведь требовал он многого от ребёнка, часто больше того, что было под силу Натали.  К счастью, девочка переняла от матери терпеливость и сдержанность, а значит в семье долгое время царило относительное спокойствие, пусть и прерываемое недовольными возгласами отца, когда дочь в очередной раз свалилась с метлы. К слову, первый раз магия проявилась у неё в шесть лет, когда Николай снова пытался улучшить её навыки полётов, а точнее наконец научить её подниматься в воздух, а не падать в следующую секунду. Тогда всё расстройство после неудачной тренировки и продолжающихся причитаний отца приняла на себя так неудачно стоящая ваза, на которую упал взгляд маленькой Волконской. Разлетевшись на мелкие осколки с громким звоном, она заставила замолчать всех находящихся в комнате, подарив минутное спокойствие и тишину, о которой так мечтала девочка.  От матери она получила склонность к искусствам – на фортепиано она тоже играла, но настоящего таланта у неё не было, зато Наталья обладала прекрасным голосом и любила петь с самого детства. Воспринималось это близкими несерьёзно, несмотря на то, что желание связать с пением жизнь появилось ещё тогда.  Магия всегда была для маленькой Наташи чем-то необычным и прекрасным, она завороженно смотрела на заклинания, которые ей показывала мать и безумно хотела поскорее оказаться в Школе, где, конечно же, она сможет научиться подобным чудесам. Несмотря на то, что Наталья была спокойной, по своей натуре она была бойцом. Стойкость и упрямство передались ей от отца. При желании девочка могла добиться своего, потратив множество усилий и времени. Она была сильной духом, а потому адаптация в Дурмстранге прошла быстро и безболезненно. Обаянием и добротой Натали быстро завоевала доверие друзей. Как оказалось, она иногда могла быть и достаточно принципиальной, так что характер проявился истинно русский. Не лишена Натали была и природного женского очарования с долей хитрости, но даже если и пользовалась этим, то очень редко, и практически незаметно для самой себя. В учёбе она всегда была усердной, особенно хорошо ей удавались Заклинания и Трансфигурация, а История Магии была личным увлечением, но скорее развлекательным, так как Волконская предпочитала искать в ней причинно-следственные связи и цепочки, подкрепляя всё интересными биографиями, а не заучиванием скучных дат. Полёты так и не стали её лучшим предметом, метла продолжала вызывать у неё лишь недовольство и страх, так как после многочисленных падений, которые не всегда заканчивались хорошо, Натали начала постепенно бояться высоты. Признаться в этом себе она отказывалась, слишком уж упрямой была, а потому старательно пыталась освоить искусство полётов даже на выходных – русские так просто не сдаются. Именно такое правило с самого детства заставил её усвоить отец, так как приходилось не раз начинать всё с нуля, и каждый раз Николай умудрялся преуспеть, пусть и ценой нервов и усилий. Атмосфера царила в семье истинно русская, так как хоть и жили они в Австрии, придерживались старого уклада жизни и взглядов. Становясь старше, Натали всё отчётливее понимала, что отец давно запланировал её будущее, даже не подумав спросить её мнение, что ранило и вместе с тем вызывало огромное желание протестовать. Она хотела строить свою жизнь самостоятельно, а не радостно принять предложение выгодного чистокровного жениха, став красивым приложением мужу. Она была свободолюбивой, и не хотела повторить судьбу матери. Конечно, как и всем девочкам пятнадцати-шестнадцати лет будущее ей представлялось чистым и светлым, с прекрасной работой и любимым увлечением – пением. Но вместе с тем Волконская понимала, что так просто ей это не получить – борьба, которую она долгие годы вела с отцом за право на собственное мнение, никогда не заканчивалась успехом, и семья чудесным образом не начинала верить в её способности. Экзамены она сдала хорошо, чем весьма осчастливила родителей, ведь они мечтали гордиться дочерью, и это было приятной темой для разговора в обществе. Впрочем, утверждение это несправедливо, ведь Александра была более мягкой и всегда поддерживала дочь, пусть только и в разговорах друг с другом, а не перед мужем. Она была слепа, и любовь дарила её жизни счастливое неведение. Шестой курс неожиданно стал переломным в её жизни, ведь осенью именно того года она встретила Герхарта. Старше её на курс, высокий и статный, а вместе с тем – невероятно странный. Они встретились случайно – Натали спешила на Заклинания, и спешно поднимаясь по ступенькам, оступилась, упав и выронив книгу из рук. Пока она отряхивалась, осматривая ушибленную коленку, незнакомец протянул ей поднятый учебник. Вот только в ответ на благодарность он попросил руки Волконской. Тогда она приняла это за шутку, пусть и очень хорошо разыгранную, ведь лицо Остхоффа было невероятно серьёзным. Конечно, тогда Наталья смутилась, и, улыбнувшись ещё раз, шутливо пообещав подумать, попыталась поскорее добраться до кабинета. Вот только то предложение не было шуткой, как потом выяснилось. Ей казалось, что везде в замке она видит Герхарта, а он продолжал настойчиво добиваться её внимания, что казалось полнейшей бессмыслицей, ведь она ничего не знала про него, да и знакомы они были совсем немного. Какое-то время она даже думала, что он решил её разыграть, но быстро поняла, что это было далеко не так. Кроме общих странностей, она не чувствовала доверия к немцам как таковым, ведь в голове были свежи рассказы родителей о том, что происходило во время Второй Мировой.  Герхарт что-то тверд ил про Фатум, но ей были непонятны эти слова. Снова люди распоряжались её жизнью, как собственной, пытаясь что-то решить за неё, не давая права выбора. Она бежала от этих непонятных чувств, от такой всепоглощающей любви, ведь видела наглядный пример собственной семьи, и не хотела тоже попасться в ловушку любви. Вот только и Остхоффу были совершенно непонятны её отказы, почему-то собственные предложения ему казались вполне осознанными и нормальными.   Относительный покой её ждал на седьмом курсе, когда Герхарт окончил школу, но он продолжал напоминать о себе подарками и письмами. Каким бы не казалось это странным, Наталья не могла не испытывать симпатию к нему, ведь Остхофф осыпал приятными словами и цветами, да и сам по себе он был интересным человеком. Вместе с тем семья продолжала давить на неё, обсуждая всевозможные кандидатуры на роль жениха, ведь отец надеялся этим браком укрепить пошатнувшееся положение семьи. Учёба помогала Волконской хоть ненадолго отвлечься от проблем, как и замысловатые и интересные письма, приходившие регулярно. Герхарт пугал девушку своей настойчивостью, но вместе с тем ей было приятно его внимание. Невольно она начинала ему доверять, пусть совсем немного, но с каждым письмом всё больше. Конечно, её молодость и романтичность сыграли на руку молодому мужчине, ведь заботливое воображение дорисовало нужные детали самостоятельно. По возвращению из школы они снова встретились – слишком быстро, чтобы Натали смогла всё разумно и спокойно обдумать, ведь Герхарт уже ждал её с цветами и неизменным предложением своей руки и сердца. Наверно, всему виной максимализм и природный авантюризм, и, конечно же, зарождающаяся влюблённость, но на удивление самой себе, Наталья согласилась. Что это было на самом деле – протест против родителей, которые уже приготовили ей лучшее будущее или романтический порыв и желание попробовать построить жизнь с Остхоффом – сложно ответить однозначно. Даже сама девушка не в состоянии найти ответ на этот вопрос. Герхарт не сомневался ни секунды, радостно приняв её согласие. Они отправились в неизвестную ей Германию, к которой она питала  стойкое недоверие. Жалела ли она, хотела изменить своё решение?  Нет, Натали умела отвечать за свои поступки, да и Герхарт старался обеспечить ей максимальный комфорт. Его любовь согревала и успокаивала, помогая привыкнуть к новой стране и забыть о гневных письмах отца, которые регулярно прибывали вместе с совами. Ей было больно от того, что она осталась одна, и даже мать не попыталась помочь, поддержать дочь в её выборе. Остхофф дарил ей чувство безопасности, он был её поддержкой и опорой. Порой её пугала его любовь, она казалась слишком сильной, слишком…безумной. Долгое время она не замечала никаких угрожающих признаков кроме огромной заботы и любви. Натали была истинной дочерью своей матери, ведь любовь её тоже сделала слепой. Через полтора года Волконской даже удалось стать счастливой – она продолжала скучать по семье, но письма стали более редкими, а время помогло пережить это предательство, сделать его не таким болезненным. Вот только видно, не суждено ей было спокойной и размеренной жизни. Натали, как и отец, продолжала питать слабость к интересным артефактам, возможно именно один из них и наградил её неизлечимой болезнью. Множество из подобных старинных артефактов передают проклятие, которое проявляется через пару дней, а то и недель, постепенно ослабляя и поражая тело. Натали не знает правды,  просто в один день она заметила признаки недомогания. Сначала незаметные, а затем всё чаще и тяжелее. Озноб и тошнота, слабость, но самое неприятное и пугающее – мокрый кашель, который заставлял иногда просыпаться ночью. Девушка долгое время обманывала себя обычной простудой, вот только снадобья не помогали, и становилось только хуже. Когда же наконец она набралась смелости почитать литературу по подобным симптомам, то испугалась. Практически все твердили, что болезнь неизлечима и, более того, заразна. Натали долгое время молчала, думая, как сказать это Герхарту, но с каждым днём убеждалась, что он не послушает её разумных доводов, а значит останется с ней, чего никак нельзя было допустить. Семья была далеко, им ничего не угрожало, что сейчас только радовало. Остхофф был поглощён нею и своей работой, он радостно создавал всё новые и новые смеси запахов, рассказывая о своих успехах. Он не терял надежды на свадьбу, всё чаще заводя разговор о ней и пытаясь убедить, вот только теперь подобные разговоры причиняли лишь боль, и Натали с трудом улыбалась в ответ, скрываясь за очередной отговоркой. Через два месяца она нашла решение, а потому в один день собрала вещи и уехала. Записки оставлять не стала – слова не находились, чтобы объяснить её поступок, да и так она бы оставила подсказку. Натали бежала в горы, которые когда-то посетила вместе с родителями в далёком детстве, искренне надеясь, что ей там станет легче, а вместе с тем она хотела быть дальше от людей, ведь ей казалось, что Герхарт её вновь найдёт. Наталья провела в горах два долгих года, находя спасение в магии и книгах. Болезнь была коварной, она атаковала неожиданно, и приступы эти были непродолжительными, а в большинстве своём её выдавала бледность и слабость. Волконская сильно похудела и ослабла, ей хотелось человеческого общества и тепла. Укрыться у родных людей и забыть обо всех проблемах. Вот только она была бы не русской, если бы сдалась. Но в горах Натали не осталась – климат ей не помогал, к  превеликому сожалению, а в одиночестве она начинала сходить с ума. Девушка сорвалась и трансгрессировала. Даже не знала где она окажется, однако первая мысль привела её на главную площадь города в Германии, где суетливо бежали куда-то люди. Была снова осень. Какая ирония судьбы. Вот только судьба оказалась ещё коварнее, ведь в тот же день её увидел Герхарт. Она почувствовала его взгляд прежде, чем увидела. Стоя на другом конце площади, он не верил своим глазам, а Натали – своему безрассудству. Она сразу же бросилась бежать, хотя и понимала, что не успеет, и толпа ей не поможет. Она чувствовала его приближение, и отчаянно бежала, задыхаясь. Но болезнь слишком ослабила её, и было уже поздно. Он нашёл её и потащил домой, не слушая отказ и не замечая сопротивления. Натали была в отчаянии, но где-то в глубине души не могла не обрадоваться. Ей, словно маленькой девочке, хотелось тепла и заботы. Вот только она слишком любила, слишком упрямой была, чтобы позволить себе опустить руки. Теперь Герхарт знал и не спускал с неё глаз. Она была заточена в квартире без малейшей возможности выбраться. Болезнь тоже коварно притаилась, будто бы уговаривая её остаться, поверить в чудесное исцеление. Натали уже не была той наивной девочкой на последних курсах Дурмстранга, и не обманывала себя ложным надеждами. Она знала, что всё ещё больна и время её опасно быстро течёт. Вместе с тем девушка безумно боялась нового проявления болезни, ведь Остхофф всегда был рядом, а значит, он узнает. Всё произошло однажды ночью, когда она почувствовала неожиданную боль во сне и не сдержала стона. Попытавшись поскорее замолчать, она прикрыла рот рукой, с ужасом чувствуя противную вязкую жидкость. Запах железа ясно дал понять, что болезнь прогрессирует, как и сильная боль  в груди, которая не прекращалась. Ещё ужаснее были испуганные глаза Герхарта, который тщётно пытался облегчить её боль и найти рану. А после – постоянные приёмы колдомедиков, которые говорил всё тот же безрадостный вердикт. Он не верил им, с безумным рвением искал спасения в своих ароматах, но она знала, что уже слишком поздно. Никто не мог дать точный ответ на происхождение этой болезни, а значит, и лечение было неизвестным. Где-то внутри неё ещё теплилась надежда на чудо, но она не поддавалась этому искушению. Слишком просто, слишком легко и сладко это было – поверить. Остхофф тратил всё своё время и силы, отчаянно пытаясь найти вакцину, и она воспользовалась этим. Это было больно, ещё сложнее, чем в первый раз, ведь теперь он знал. Но Волконская понимала, что так будет лучше, ей нужно было его спасти, он должен жить. И она снова сбежала – на этот раз в Англию, туманную и холодную, с вечным дождём и гремящей магической войной. Она надеялась, что там будет легче затеряться, там он не станет её искать. Натали слабела с каждым днём. Устроилась работать в Косом переулке в небольшой бар, живя на втором этаже в маленькой комнатке. Она устала – устала воевать за свою свободу, за право выбирать свою жизнь и строить её так, как она хочет. Натали пела – наконец занималась тем, что хотела с самого детства. Она перестала жить всевозможными правилами и ограничениями, ведь с каждым днём отчётливее понимала, что осталось немного, и хотелось успеть как можно больше. Каждый день заставляла себя подниматься и гулять до самого вечера, посещая всевозможные театры и галереи, достопримечательности и просто улочки Лондона. Он был так похож на неё, этот город с его вечным холодом и дождями – теперь эта погода навсегда поселилась в её сердце. Волконская понимала, что подобный климат лишь ухудшает её состояние, делая приступы всё более частыми и тяжёлыми, но ей было всё равно. Она больше не хотела никуда бежать. Порой ей даже хотелось написать семье, но это желание быстро пропадало – прошло и без того много времени, да и она не хотела сочувствия и жалости, которые неизменно бы последовали. А возможно, и разочарования, ведь она совершенно не оправдала их надежд. Затем в один день Натали снова почувствовала этот взгляд. Точно такой же, как и пару лет назад, обжигающий кожу и заставляющий сердце учащённо забиться. Теперь он преследовал её, вот только Герхарт не подошёл, не выдал себя. Это было тяжело – чувствовать каждый раз его взгляд на своей спине и не видеть, но она и не думала искать. Она была против. Она хотела свободы. И жизни. Для него. Затем пошли разговоры о неизвестном парфюмере, живущем запахами. Натали знала, что он нашёл её. Это было понятно сразу, вот только она устала бежать. Это была её жизнь и она не собиралась скрываться снова, у неё и так осталось слишком мало времени. Лондон сотрясала война, и иногда ей казалось, что может стоит хотя бы попытаться что-то сделать ради магического мира, ведь ей всё равно грозит смерть. Она симпатизировала Министерству, конечно же, ведь злость и жестокость не прельщали её никогда. Также как и желание владеть магическим миром и держать его в страхе, это очень напоминало ей рассказы о временах Советского Союза, когда каждый боялся сказать хоть слово, а люди были готовы предать друг друга ради выживания. Но в тоже время она хотела уместить в этом небольшом кусочке жизни всё, что ждало бы её в счастливой сказке, а не настоящей жизни.

ДЛЯ ВЫСОКООРГАНИЗОВАННОГО РАЗУМА
СМЕРТЬ - ОЧЕРЕДНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ.
д о п о л н и т е л ь н о.

ЧАСТОТА ПОСЕЩЕНИЯ. Каждый день, возможно через день иногда.
СРЕДСТВА СВЯЗИ. ICQ 654319174
ПРОБНЫЙ ПОСТ.
Глиннис Гриффитс, мародеры, 2 года после окончания Хогвартса, Лондон. Старый, так как последний раз была на ролевой другой тематики.

- Ты? В Мунго? - она рассмеялась, - даже и не пытайся мне мозги запудрить, я сомневаюсь, что ты когда-нибудь туда попадёшь. Да и если окажешься там, то на следующий день хоть на одной ноге сбежишь, нууу... или сойдёшь с ума. От скучных процедур и белых стен. Так что не смей меня обманывать, я, к твоему несчастью, хорошо тебя знаю.
Глинн глубоко вдыхает это воздух, будто стараясь что-то оставить там - глубоко внутри, захватить кусочек этого мира, который так похож на старый и родной. Боже мой, это было около пяти лет назад. Когда она была маленькой девчушкой, так до конца и не понимающей ничего, просто носилась по коридорам знакомого замка, радуясь каждому дню. Тогда всё было просто и легко. Тогда... можно было спокойно засыпать. Хотя она врёт, и на шестом, и на седьмом курсе ещё был тот мир. Они все играли в игры, так и не понимая, чем они могут окончиться. Детская шалость, перевернувшая их будущее, подарившая теперешние жизни. Они заигрались...нет? А разве может быть иначе? Противостояние, обернувшееся войной. Сердце невольно щемит, и улыбка дрогнет, но лишь на секунду - он не должен знать. Вечная игра, в которой они должны лишь выигрывать. Так легче, не так больно, не так страшно…
Время... Время. У них его так мало, что ей кажется - нужно бежать, спешить, лишь бы успеть. Успеть прожить это мгновение, взять всё от него. Она никогда не думала, что будет бояться, ну а сейчас почему-то так страшно. Близкие делают нас слабыми. Возможно... Но и они дают силу жить. Ей так хотелось ему рассказать, но что-то внутри останавливало, не нужно, не сейчас, ведь это может разрушить и так это хрупкое, маленькое счастье.
- Что? - она состроила как можно  более испуганное лицо, повернувшись, насколько возможно, к Блэку, - А как же предсмертное желание подруги? Что, "жестокий и безжалостный Блэк" даже и его не выполнит? Лучше уж малиновый. Видишь, я бы и тут твоим родственничкам не подошла бы.
Было тепло и спокойно. Удивительно. Они и сейчас ломали все правила. Ведь член Ордена чувствовал полнейшую безопасность в руках Пожирателя, просто невиданная вещь. Но ради неё она бы отказалась от многого, и от расхваленной всеми любви, к которой многие стремятся, и от амбиций, и от этих чёртовых принципов, которые заставляли их оказаться по разные стороны баррикад, и от прошлого, от всех своих связей - лишь бы этот миг длился вечно. Лишь бы не было снова страшно, холодно, одиноко. Лишь бы...
Она охнула от неожиданности, оказавшись в воздухе. Возмущённо забила маленькими кулачками по спине этого великана - слегка, конечно, и принялась также возмущённо, пусть и с плохо сдерживаемым смехом причитать:
- Блэк, отпусти меня немедленно! - извиваясь всем телом и периодически что-то восклицая, Глинн начала щекотать парня. После того как волшебное средство не подействовало, она "обиженным" тоном произнесла, - вот сейчас укушу даже. А кусаюсь я больно! Надеюсь, ещё не забыл. И вообще, девушек надо носить на руках, а не на спине.
Поняв, что сражение проиграно, поёрзав, девушка устроилась поудобнее на широкой и восхитительно тёплой спине и принялась выводить там круги, периодически развлекая себя выражениями лиц прохожих, которые с удивлением, раздражением, волнением взирали на них, но видя её полнейшее спокойствие и грозный вид высокого Блэка, так и не решались что-либо сказать.
- Регги, ты просто мучитель! Знаешь ведь прекрасно, что я не устою. А мне нельзя есть пирожные. Иначе метла или в воздух не поднимет, или я свалюсь с неё. И вообще, ты в курсе, что с тобой я растолстею и не устрою личную жизнь. Представляешь, буду вечно висеть на твоей шее, как тебе такая перспектива? По мне, так вполне неплохая, - довольно улыбаясь, она посмеивалась, представляя подобную картину, наслаждаясь и любимым сокращением, которое, впрочем, не слишком жаловал Блэк.
Расстроено вздохнув, девушка с горечью констатировала:
- Нет, ты неисправим. И кто же подберёт тебя с таким протииивным характером? Даже отважные девушки-магглы, пожалуй, не способны на это. А уж ваши белоручки-аристократки, так тем более. Так что, друг мой, можешь не волноваться, даже руки марать не придётся. Одна я, бедная, терплю это чудо.
Не выдержав, после следующей фразы, Гриффитс залилась громким смехом. Немного отдышавшись, и превратив волосы Регулуса в стоячий ёжик, девушка, наслаждаясь своим творением, ответила:
- Нуууу, моя мама вполне милая женщина, особенно хорошо ей удаётся программа по превращению раздолбаев в приличных людей. Ты бы подошёл как раз. Конечно, её программа больше рассчитана на магглов, но ты ведь любишь эксперименты? Или струсишь, Блэк? - ухватившись за шею, она попыталась посмотреть в глаза своей личной машине, но попытка не увенчалась успехом, поэтому-то она и вернулась в прежнее положение.
- А разбомбардить конечно можно, вот только когда тебя в тюрьму загребут, и заставят штраф платить, даже не думай, что я попытаюсь тебя вытащить. Пусть твоя семейка поработает адвокатами, авось научится чему-нибудь полезному.
Уже через пару секунд оказавшись на земле, Глинн с удивлением посматривала вокруг. Сладко потянувшись, она расстроено произнесла:
-Эх, что, мой личный поезд прибыл в место назначения? Жааааль... Я только вошла во вкус.
Гриффитс взволнованно взглянула на Регулуса. Слишком...неожиданно. Все иллюзии мгновенно исчезли, возвращая в жестокую реальность. Внутри что-то дрогнула, но лишь на мгновение. Уже через секунду лицо смягчилось, и она аккуратно провела рукой по его щеке:
- Конечно, глупенький. Даже не сомневайся.
Только вот внутри всё натянуто до жути, и струны, кажется, в любую секунду порвутся.
Лезвие незаметно оставляет царапины на сердце - они заживут ещё нескоро.
Но не сейчас, нельзя.
Всё будет хорошо...?